О медиа-гигиене и возможностях фильтрования того медиа-потока, который льется на нас с экранов телевизоров, мониторов компьютеров и дисплеев гаджетов Павел Казарин говорил с социальным психологом Ольгой Духнич.

– Российский политолог Андрей Окара подчеркивал особенность российской пропагандистской машины в том, что она не искажает реальность, а создает альтернативную реальность. Ольга, согласны ли вы с подобной точкой зрения?

– Это действительно так, потому что если ты искривляешь реальность, то есть шанс побороться за настоящую реальность. А если ты в альтернативной реальности, то очень сложно устоять, очень сложно бороться, потому что не за что ухватиться. Условно говоря, на планете, где все не так, невозможно сделать какие-то рациональные выводы. Ну а в целом то, чем занимается прокремлевская пропаганда, – это шоу-журналистика, шоу-публицистика. Она ведь очень яркая, красивая. Ведущие красноречивы, сыплют фактами, постоянные манипуляции с видео, постоянно интрига – это все очень увлекает зрителя. В то время как объективная журналистика скучная, аналитическая, а это тоже не добавляет включения зрительского внимания в то, что происходит на экране.

– Насколько я понимаю, глубинная потребность человека – ощущать себя на правой стороне, на стороне добра. И пропаганда как раз предоставляет человеку такую возможность.

– Конечно. Мы все выросли на детских сказках, где четко понятны враги, четко понятны друзья, и к этой модели мы постоянно хотим возвращаться в нашей взрослой жизни. Информации вокруг нас очень-очень много, при этом мы должны жить своей бытовой жизнью, своей профессиональной жизнью, а тут есть еще огромный мир с его информацией. И выходит, что нам приходится разбираться в нем, потому что он оказывается не черно-белый. В нем есть странные персонажи, которые могут совершать одновременно и глупые, и умные поступки. И мы часто к этому не готовы, в особенности, если эта информация не касается нас лично. Именно поэтому люди часто ищут простой информации, зрелищной информации, которая не заставляет тебя думать. Если мы посмотрим, как люди взаимодействуют с информацией, то это, как правило, фоновый режим. То есть ты чем-то занимаешься и слушаешь, что тебе рассказывают. Ты пассивен, а человек, который тебе что-то рассказывает, активен. И в этот момент в твое сознание могут вложить очень много вещей, о которых ты даже не задумываешься.

– Простота, красочность, отсутствие рефлексии – как раз те вещи, которые мы наблюдаем на российских телеканалах. Но когда ты разговариваешь с крымчанами, с коллегами из России, то часто приходится слышать, мол, да, российская пропаганда, но у вас тоже пропаганда. Вы с подобным тезисом готовы согласиться?

– Думаю, что у нас тоже есть компонент своей, украинской, пропаганды. Насколько он велик, мне сложно судить, но в силу того, что в Украине сейчас есть то, что мы называем свободой прессы, то эта пропаганда выражена гораздо меньше, чем в России. Потому что игроков на этом рынке информации много, в отличие от России, где он один и он связан с властью

– В Украине все крупнейшие медиа так или иначе принадлежат бизнесу. Это Коломойский, Пинчук, Левочкин, Фирташ… В России же все крупнейшие медиа – либо государство, либо аффилированные с государством корпорации типа «Газпром-медиа», которые намертво встроены в государственную вертикаль.

–Да, пропаганда выживает лучше всего там, где есть один микрофон. В Украине их несколько, и поэтому можно, даже сопоставляя продукцию разных средств массовой информации, искать истину.

– Очень часто в Украине ведутся дискуссии, в том числе в медиа и на экспертных площадках, о способах противостояния российской пропаганде. Вопрос: а вообще можно российской пропаганде противостоять?

– Никогда не нужно противостоять пропаганде пропагандой. Это очень важный критерий, по которому мы можем сохранить трезвость мышления сами. Это как бороться с драконом и самому становиться драконом.​

– А что делать?

– Бороться здесь можно только какими-то рациональными методами. Во-первых, у нас, у людей из постсоветского пространства, нет прививки против пропаганды. Потому что слишком долго общество жило в условиях одного единственного громкоговорителя, который рассказывает «настоящую правду». То есть если «в газете о чем-то написали»…

– То это правда?

– Да, конечно. Потому что об этом написали в газете. А особенно еще если и показали. Мы очень зависим от визуальных вещей. И многие до сих пор продолжают жить с уверенностью, что картинку нельзя подделать. И то, что и картинку можно подделать, и время можно подделать, большинству людей очень сложно осмыслить.

– Так что же делать?

– Я думаю, что здесь медленный путь был бы гораздо эффективней, чем попытки бороться с мельницами пропаганды своей пропагандой. Что я имею в виду? Это, прежде всего, работа с детьми и работа с молодыми людьми. Это развитие критического мышления, того, что мы называем медиа-грамотностью. Сегодня в Украине есть несколько экспериментальных курсов, которые посвящены медиа-грамотности. Это огромная дисциплина, которая учит человека взаимодействовать с медиа, учит родителей дозировать информацию и объясняет принципы работы с медиа, как с этим работать учителям. То есть, чтобы у ребенка или молодого человека формировалась картина мира, в которой ему постоянно необходимо проверять ту информацию, которую он получает, потому что многое от этой информации зависит в его жизни. Хотя, конечно, мы об этом не задумываемся.

– Да, но у этого долгого метода по взращиванию квалифицированного медиа-потребителя есть одна проблема. Этот метод можно внедрить в материковых областях Украины, но вряд ли его удастся применить на территории полуострова. А российское медиа-пространство, особенно в отношении Крыма, довольно таки бескомпромиссное. И в связи с этим крымчане, которые остались на полуострове и которые продолжают считать Киев, а не Москву своей столицей, что с ними происходит, с каким вызовом они сталкиваются, находясь в этом жестком бескомпромиссном медиа-окружении?

– Ну, тогда пару слов о самом медиа-окружении. Если мы хотим быть эффективными в Крыму, где сегодня это очень сложно сделать, нужно честно признать, что с этой махиной российской пропаганды очень сложно сражаться. Мы не создадим таких же ярких шоу и такого масштаба, мы не сможем показать этого всего в противовес. И поэтому важно понимать одну вещь: люди активно смотрят телевизор и пассивно просматривают другой информационный контент средств массовой информации в Крыму, они не формируют условный промежуточный электорат. То есть есть люди пророссийские, есть проукраинские – но есть большой пласт людей в Крыму – около 40%, – которые живут своей жизнью и что-то знают, что происходит вокруг. Именно эти люди не формируют устойчивого критического мнения. Поэтому смена контента, а это можно сделать в один день, – и эти люди будут видеть мир уже по-другому.

– Подведу итог. Условно, есть 30-40% ядерного пророссийского населения и 30-40% – проукраинского, и еще 30-40% – колеблющихся людей…

– Да, если поменять тип контента и тип вещания – эти последние 30-40% легко перейдут на него. Для них этот контент будет обеспечивать их представление о мире, так как у них нет своей жесткой картины мира, за эту аудиторию можно побороться. Когда Крым вернется в состав Украины, это население быстро, благодаря этому контенту, адаптируется к ситуации.

Что же делать проукраинским людям, оставшимся в Крыму, и с каким вызовом они сталкиваются? Они сталкиваются, прежде всего, с понятием естественной нормы. Это когда ты живешь и у тебя в обществе, которое шагает в одном направлении информационной повестки, сложно сохранять противовес. Это сложно делать, так как трудно принимать целый ряд решений в повседневной жизни, буквально каждый час, и человек не может ежесекундно сознательно в них включаться, поэтому очень часто у людей, проживших больше года в информационной блокаде, получается определенное искажение картинки.

– Происходит диффузия… Даже если ты себя ограничиваешь и не смотришь программы, допустим, Дмитрия Киселева? Но это так или иначе, через рикошеты, попадает в твое медиа-пространство?

– Да, рано или поздно ты начинаешь сомневаться, а прав ли ты? И если ты живешь в реальности, в стране розовых носорогов, как в пьесе Ионеско, то рано или поздно вокруг тебя и будут эти носороги! То есть ты теряешь понятие нормы, так как у тебя нет своего сообщества, в котором тебя всегда кто-то может подержать.

– По большому счету, единственное, что может спасти людей в этой ситуации, – круг единомышленников?

– Да. Круги единомышленников, как это было и в советское тоталитарное время, – это возможность сохранять контакт с материковой Украиной постоянно. Если есть возможность выехать и побыть на материке, пообщаться со знакомыми, послушать, побывать на мероприятиях, то этим надо пользоваться. И, конечно же, все то, что сейчас делает Украина в плане информационного вещания в Крыму, – это тоже очень важная вещь.

– Как я понимаю, те люди, которые оказались в Крыму и держат украинскую сторону, сегодня должны становиться перед выбором? Либо уходить в жесткую внутреннюю миграцию и отрицание той реальности, с которой они сталкиваются в повседневной жизни в современном Крыму? Либо будет происходить та мягкая диффузия, о которой вы говорили? Я помню, мои российские коллеги рассказывали мне, что они когда-то по несколько дней отслеживали российское медиа-пространство. И вот, спустя два дня они стали сомневаться, а может, действительно Россия права, что на Донбассе она имеет моральный императив, а не Украина. Подводя итоги. Суть в том, что, если вы не хотите быть жертвой этой диффузии, следует обзаводиться кругом единомышленников и не пренебрегать встречами с ними для того, чтобы сохранять трезвость понимания и общения.

– Пока есть возможность интернет-вещания и есть возможность искать другую информацию, надо это делать, надо ее искать. И есть еще один момент, это из фильма «Жизнь прекрасна». О том, что жизнь – это игра. И мы можем представить себе, что мы каждый день играем в эту игру. И та реальность, которой мы все живем каждый день, тоже игровая, это тоже помогает сохранить людям трезвость сознания. Ну и последнее, это медийная гигиена. На самом деле, нам не нужно столько информации, сколько мы ее потребляем.

Источник: Павел Казарин, для Крым.Реалии