Имя и лицо Голине Атай знакомы миллионам немецких телезрителей. Известная журналистка заслуженно считается экспертом по России и Украине. Голине Атай — в интервью DW.

Пять лет — с 2013 по 2018 годы — Голине Атай (Golineh Atai)
проработала в Москве корреспондентом ARD, первого канала немецкого
телевидения. Родившаяся в Тегеране и выросшая в Германии, снимавшая в
Москве и в российской глубинке, в Киеве и на востоке Украины, она
получила за свою работу множество наград и в 2015 году была признана
журналисткой года в Германии. Сейчас в издательстве Rowohlt вышла ее
книга, мгновенно ставшая бестселлером. В центре ее — события в России,
непосредственным участником которых была Голине Атай и о которых
рассказывала немецким телезрителям, сегодняшние политические реалии.
Очень критичная книга называется красноречиво: «Правда — это враг». С ее
автором встретился Ефим Шуман.

Deutsche Welle: Те пять лет,
которые вы проработали в Москве, были временем разительных перемен в
России. 2014 год — год аннексии Крыма, начала войны в Восточной Украине,
ужесточения внешней политики — вы даже называете началом новой эры. Стала ли эта «новая эра» шоком для вас или вы этого ожидали?

Голине Атай:
Признаки перемен были заметны уже в 2012-2013 годах: массивное
наступление на гражданское общество, ограничение свобод, действия
полиции против участников протестов, угрозы официальных представителей
властей, задержания, дезинформационная пропагандистская кампания в
государственных СМИ…  Я увидела еще тогда в первый раз, как было
организовано празднование 9-го Мая, и посыл этой хореографии произвел на
меня соответствующее впечатление. 9-е Мая, официально «День победы» над
нацистской Германией, инсценированный с большими затратами сил и
средств, выглядел для меня как «День войны». Демонстрация силы и
бездумные популистские лозунги «Можем повторить!» и «На Берлин!»
показывают, что речь идет не о том, чтобы предотвратить войну, избежать
повторения ее ужасов. Вместо этого, особенно начиная с 2014 года, мы
видим реваншистскую позу: мол, война — это хорошее дело!

В общем, тревожные знаки были. Но то, с какой быстротой, с какой мощью все это повернулось, оказалось, конечно, и для меня неожиданным.

— Один из ваших последних телесюжетов из Москвы рассказывал о
людях, которые уезжают из России. Это очень разные люди: политические
активисты, журналисты, предприниматели, молодая интеллигенция… Как вы
думаете: они уезжают с надеждой, что в более или менее определенном
будущем что-то изменится?

— Мне кажется, что люди, которых я
знаю, покидали Россию без надежды на то, что там что-то существенно
изменится в обозримом будущем. Некоторые уезжают не так далеко, скажем, в
прибалтийские страны, чтобы чаще бывать в России. Но
духовно российская власть им чужая.

Для людей политически активных, для журналистов, безусловно, важен фактор безопасности. За время правления Путина были убиты почти три десятка журналистов, я уже не говорю о других формах запугивания. Но большинство руководствуется другими мотивами. Люди хотят надежного, прочного будущего для себя, будущего, в котором можно было бы себя реализовать, где правила игры определены, понятны и соблюдаются всеми, где собственность защищена, где можно спокойно заниматься своим делом и своим бизнесом. Все это играет очень важную роль.

— Вы много цитируете в своей книге академика Сахарова. Он  жил в другие времена, при другой политической системе. Вы считаете, что он снова актуален?

—
Скажем так: сохранился тип человека, выросшего, сформировавшегося в
советские времена. Тридцать лет назад революции духа, кардинального
переворота в миропонимании, взглядах, воззрениях, образе мыслей в России
не произошло. Всё то же по-прежнему передается от поколения к
поколению. 25-30 лет назад не получилось критически переосмыслить свою
историю, по-новому взглянуть на свое прошлое. Старшее и
среднее поколение во многом и мыслит по-старому. У них осталось — или
возвращается — старое отношение к фактам: это нам не нужно, не говорите
об этом. Факты роли не играют, наша правда от них не зависит. И мы даже
гордимся тем, что факты не важны, нам хорошо с дезинформацией, она
легитимирует нашу политическую систему.

Совсем молодое поколение, выросшее уже при Путине, конечно, другое. Его отличает, кроме всего прочего, амбивалентность. С одной стороны, я патриот (или патриотка), люблю Россию, но с другой — вижу, что на Западе лучше, что там больше возможностей и для меня лично. С одной стороны, я бы хотел (или хотела) жить в России, но с другой: там ничего существенно не меняется. Как пойдет развитие этого молодого поколения дальше? — вот что интересно.

— Ваша книга очень критична не только по отношению к Путину и его политике, но и по отношению к Германии. Два основных фактора, определяющихгермано-российские отношения, — это, как вы пишите, страх и вина. Не слишком удачныепредпосылки для прочных отношений…

— Порой создается впечатление, что немецкая внешняя политика по-прежнему исходит здесь из приоритетов 1970-х годов. Но разве можно сравнивать Советский Союз того времени с сегодняшней Россией? Во многих отношениях нельзя. В частности, советская внешняя политика, боюсь, была даже более предсказуемой, чем сегодняшняя политика России. Сейчас, например, многое перекладывается на какие-то частные фирмы, верные Кремлю и людям из окружения Путина, на военные агентства, на якобы местных сепаратистов и так далее. Это фактор, который трудно поддается контролю, в том числе контролю Кремля.

В любом случае я думаю, что центральная
концепция «русского мира» будет действовать и в ближайшем будущем. Путин
не отдаст того, что уже забрал: Крым, часть Восточной Украины… В
Донбассе ведь никакого мира нет. Сейчас снова
интенсивнее стали боевые действия, стало больше убитых и раненых. Это
фронт. И когда я оттуда делала репортажи, там стреляли, и сейчас там
стреляют.

— Как вы считаете, что должно измениться в политике Германии по отношению к России?

—
Я не политик, который выдвигает политические требования, я журналист.
Поэтому если говорить о том, что я хотела бы изменить в Германии, то я
пожелала бы, чтобы немецкая общественность с большим вниманием и большей
серьезностью интересовалась освещением событий, происходящих в России,
Украине, других странах Восточной Европы, а не только, в первую очередь,
тем, что происходит на Западе, в ЕС и США.

Понять, что Украина — это не Россия, должны не только в России. И некоторым немцам пора бы, наконец, это осознать. Старая политическая карта мира с «одной шестой суши» все еще сидит в головах. Между тем, Украина давно уже — суверенное государство, отделившееся от Москвы и юридически, и духовно.

Определенную
роль в стойкости такого рода мышления в Германии играет, конечно, ее
историческая ответственность за миллионы жертв Второй мировой войны. Но
нельзя же некритичность по отношению к политической системе России и ее
сегодняшним общественным реалиям всегда объяснять этим аргументом! Как
раз наоборот: именно историческая ответственность немцев (кстати, не
только перед Россией, но и перед народами других сегодня независимых
республик бывшего СССР) должна заставлять нас особенно критично
относиться к политике реваншизма, от кого бы она ни исходила.

Джерело