Есть в Донецке один занимательный маршрут. Это трамвай № 8, который везёт пассажиров фактически через весь город – с центра к границе самого отдалённого, Петровского, района Донецка.

Маршрут этот занимателен не только тем, что по нему ездят люди, чьё мышление зачастую отличается даже от мышления «бульварных» – то есть тех, кто живёт в самом центре Донецка, на бульваре Пушкина, возле дорогих ресторанов и кафе. Но, ко всему прочему, восьмой трамвай можно без преувеличения назвать «культурным маршрутом»: сползая с ярких огней центра Донецка в темноту лесопосадок Ленинского района, он постепенно везёт людей в самый мрак, в буквальном и переносном смысле этого слова.

Во-первых, очень быстро из облепленных иллюминацией улиц и торговых центров вы въезжаете в отдалённый частный сектор, на чьих улицах нет ни одного фонаря. Если выйти уже здесь, на половине пути, создастся такое ощущение, что вы попали на линию фронта: пейзаж будет очень напоминать небольшое село, вроде Майорска. Кроме того, тут же выяснится, что гул трамвая заглушает собой пулемётные очереди и миномётные залпы. Следующая за частным сектором тёмная лесополоса вкупе со звуками войны и вовсе создаёт, что называется, «эффект присутствия» – хотя вы, по сути, всё ещё в центре Донецка. Чем дальше едет трамвай, тем слышнее становятся сами залпы, уже даже не выходя на улицу. Но среди его пассажиров это никого не смущает – они знают, что конечная остановка ещё далеко. В общей сложности вы уезжаете вглубь от центра на 10 километров – но культурная картина меняется в разы.

Как и всегда и во всех своих проявлениях, сегодняшний Донецк – это фасад, картинка, созданная для объективов. Здесь же иллюминацией красиво украшены фонтаны и ветви деревьев у драмтеатра. И почти не слышно стрельбы. Сам я также живу в одном из центральных районов, поэтому проехаться восьмым маршрутом мне пришлось впервые, – но разница между пейзажем с людьми сразу бросается в глаза.

Оказалось, что центр Донецка в отношении рынка «Сокол», куда и приходит трамвай, – это как выезд из Донецка куда-нибудь в Киев. Мало того, что многие люди ездят с окраины Кировского района в центр как на экскурсию, но часть из них приезжает сюда за одеждой, поскольку на окраинах Донецка большая часть магазинов разбита или закрыта. Это же касается и упомянутого рынка «Сокол», который является одним из наиболее часто страдавших от обстрелов объектов.

Пассажиры «восьмёрки» даже внешне отличаются от тех, кто обитает в центральных «степях». Как и на Октябрьском, население южных окраин Донецка выглядит значительно беднее своих центральных соплеменников, которые позволяют себе приезжать в драмтеатр или дорогой ресторан в костюмах и на дорогих авто. Несмотря на редкие залпы в центре Донецка, жизнь здесь адаптирована под Захарченко, Ташкента и прочих «героев Новороссии»: улицы должны блестеть, рестораны – заполнены деликатесами, а в театрах должны ставить модных западных драматургов. Те, кто катятся вниз на «восьмёрке», не знают о последних премьерах. Не знают они и о том, что у ресторана «Пушкин» прямо сейчас припаркован новый чёрный «Мерседес» с российскими номерами и кодом региона – Чечня. Всё это – другой мир, длиной в 10 километров, в котором конечная остановка означает раскаты орудий, пулемёты и привокзальную темноту.

В таких местах люди менее компромиссны и ненавидят всех – и тех, и других. Это легко понять, едва в трамвае заходит разговор о политике. Впереди меня сидел мужчина, и уже за несколько остановок до конечной речь зашла о том, где дешевле покупать комбикорма. Но в итоге разговор как всегда пошёл об Обаме. Своего рода местная традиция: обсуждать США, даже говоря о свиньях:

– В «укропии» корма дороже, чем здесь. Да ещё попробуй через их «погранцов» протащи. Много навезёшь?

Тут же подключается женщина, которая ненавидит и тех, и других:

– А чего вы не говорите про пенсии? Много этот фельдмаршал наш (прозвище Захарченко после присвоения ему звания генерал-майора – прим.) нам надавал? Перевёл один к двум и всё. А колбасу, которую оттуда килограммами возим… И в «укропии» жить не хотели, и здесь не сладко.

– Ничего, зато им Обама теперь уже не поможет. Всё. Скоро к нам будут ездить за колбасой.

Подключается третий персонаж – совсем пожилой старичок:

– А мне вот, женщина, лично и пенсии их не надо – я даже не оформлял в той «укропии». После того, как они весь «Текстиль» (микрорайон «Текстильщик» – прим.) разбомбили, мне хватает и нашей, российской.

– А чего вы её «нашей» зовёте? Россия нас бросила – даже паспортов не дают. Вон, племяннице скоро получать – и не знаем, что делать.

– Потому что понятно, что деньги русские. А паспортов мне их и не надо. Я своё уже пожил. Дальше «Текстиля» всё равно не уйду.

– Ну, детям же как-то надо жить…

– Ничего, пусть потерпят. Ещё тройка лет – и всё будет нормально. Они там сами в своей Украине загнутся.

Так незаметно под разговоры о США трамвай пришёл туда, где стоит сплошной пулемётный гул и где уже почти прошла «тройка лет».

Но местные всё ещё ждут, что «загнётся» единственная страна, которой они хоть немного нужны.

(Друкуємо мовою оригіналу)

Cергей Андреев, безработный, город Макеевка

Джерело